Выехал как-то раз Илья Муромец далеко от Киева в чистое поле, в широкое раздолье. Настрелял там гусей, лебедей да серых уточек. Повстречался ему в пути старчище Ивани-ще — калика перехожий. Спрашивает Илья: — Давно ли ты из Киева? — Недавно я был в Киеве. Там беду бедует князь Владимир со Апраксией. Богатырей в городе не случилось, и приехал Идолище поганое. Ростом как сенная копна, глазищи как чашищи, в плечах косая сажень^ Сидит в княжеских палатах, угощается, на князя с княгиней покрикивает: «То подай да это принеси!» И оборонить их некому. — Ох ты, старчище Иванище,— говорит Илья Муромец,— ведь ты дороднее да сильнее меня, только смелости да ухватки нет у тебя! Ты снимай платье каличье, поменяемся на время мы одёжею. Наряжался Илья в платье каличье, пришёл в Киев на княжий двор и вскричал громким голосом: — Подай, князь, милостыньку калике перехожему! — Чего горлопанишь, нищехлибина^?! Зайди в столовую горницу. Мне охота с тобой перемолвиться! — закричал в окно Идолище поганое. Вошёл богатырь в горницу, стал у притолоки. Князь и княгиня не узнали его. А Идолище, развалясь, за столом сидит, усмехается: — Видал ли ты, калика, богатыря Илюшку Муромца? Он ростом, дородством каков? Помногу ли ест и пьёт? -Зелена вина, пива стоялого выпивает по чарочке в день, тем и сыт бывает. — Какой же он богатырь? — засмеялся Идолище, ощерился.— Вот я богатырь — за раз съедаю жареного быка-трёхлетка, по бочке зелена вина выпиваю. Встречу Илейку, русского богатыря, на ладонь его положу, другой — прихлопну, и останется от него грязь да вода! На ту похвальбу отвечает калика перехожий: — У нашего попа тоже была свинья об-жористая. Много ела, пила, покуда её не разорвало. Не слюбились те речи Идолищу. Метнул он аршинный^ булатный нож, а Илья Муромец увёртлив был, уклонился от ножа. Воткнулся нож в ободверину^, ободверина с треском в сени вылетела. Тут Илья Муромец в лапоточках да в платье каличьем ухватил Идолища поганого, подымал его выше головы и бросал хвастуна-насильника о кирпичный пол. Столько Идолище и жив бывал. А могучему русскому богатырю славу поют век по веку. .
