Выехал как-то раз Илья Муромец далеко от Киева в чистое поле, в широкое раздолье. Настрелял там гусей, лебедей да серых уточек. Повстречался ему в пути старчище Ивани-ще — калика перехожий. Спрашивает Илья:
— Давно ли ты из Киева?
— Недавно я был в Киеве. Там беду беду­ет князь Владимир со Апраксией. Богатырей в городе не случилось, и приехал Идолище поганое. Ростом как сенная копна, глазищи как чашищи, в плечах косая сажень^ Сидит в княжеских палатах, угощается, на князя с княгиней покрикивает: «То подай да это при­неси!» И оборонить их некому.
— Ох ты, старчище Иванище,— говорит Илья Муромец,— ведь ты дороднее да силь­нее меня, только смелости да ухватки нет у тебя! Ты снимай платье каличье, поменяемся на время мы одёжею.
Наряжался Илья в платье каличье, при­шёл в Киев на княжий двор и вскричал гром­ким голосом:
— Подай, князь, милостыньку калике перехожему!
— Чего горлопанишь, нищехлибина^?! Зайди в столовую горницу. Мне охота с тобой перемолвиться! — закричал в окно Идолище поганое.
Вошёл богатырь в горницу, стал у притоло­ки. Князь и княгиня не узнали его. А Идоли­ще, развалясь, за столом сидит, усмехается:
— Видал ли ты, калика, богатыря Илюш­ку Муромца? Он ростом, дородством каков? Помногу ли ест и пьёт?
-Зелена вина, пива стоялого выпивает по ча­рочке в день, тем и сыт бывает.
— Какой же он богатырь? — засмеялся Идолище, ощерился.— Вот я богатырь — за раз съедаю жареного быка-трёхлетка, по боч­ке зелена вина выпиваю. Встречу Илейку, русского богатыря, на ладонь его положу, другой — прихлопну, и останется от него грязь да вода!
На ту похвальбу отвечает калика пере­хожий:
— У нашего попа тоже была свинья об-жористая. Много ела, пила, покуда её не разорвало.
Не слюбились те речи Идолищу. Метнул он аршинный^ булатный нож, а Илья Муро­мец увёртлив был, уклонился от ножа.
Воткнулся нож в ободверину^, ободверина с треском в сени вылетела. Тут Илья Муромец в лапоточках да в платье каличьем ухватил Идолища поганого, подымал его выше головы и бросал хвастуна-насильника о кирпичный пол.
Столько Идолище и жив бывал. А могуче­му русскому богатырю славу поют век по веку.
.